Неточные совпадения
Теперь взгляните сюда, я вам
покажу мои главные
документы: из моей спальни эта вот дверь ведет в совершенно пустые две комнаты, которые отдаются внаем.
— Во-первых, этого никак нельзя сказать на улице; во-вторых, вы должны выслушать и Софью Семеновну; в-третьих, я
покажу вам кое-какие
документы… Ну да, наконец, если вы не согласитесь войти ко мне, то я отказываюсь от всяких разъяснений и тотчас же ухожу. При этом попрошу вас не забывать, что весьма любопытная тайна вашего возлюбленного братца находится совершенно в моих руках.
Документами этими я очень интересуюсь, собираю кое-что, когда-нибудь
покажу тебе.
Это было истинным громовым ударом для Ивана Матвеевича. Он вынул
документ и
показал трепещущим средним пальцем правой руки ногтем вниз, на подпись Обломова и на засвидетельствование маклера.
— Кому? Ха-ха-ха! А скандал, а письмо
покажем князю! Где отберут? Я не держу
документов в квартире. Я
покажу князю через третье лицо. Не упрямьтесь, барыня, благодарите, что я еще не много прошу, другой бы, кроме того, попросил еще услуг… знаете каких… в которых ни одна хорошенькая женщина не отказывает, при стеснительных обстоятельствах, вот каких… Хе-хе-хе! Vous êtes belle, vous! [Вы же красивая женщина! (франц.)]
А я и забыла сказать, что он с самого начала, как вошел, все ее
документы из гимназии осмотрел,
показала она ему, и сам ее в разных предметах экзаменовал…
Во-вторых, составил довольно приблизительное понятие о значении этих лиц (старого князя, ее, Бьоринга, Анны Андреевны и даже Версилова); третье: узнал, что я оскорблен и грожусь отмстить, и, наконец, четвертое, главнейшее: узнал, что существует такой
документ, таинственный и спрятанный, такое письмо, которое если
показать полусумасшедшему старику князю, то он, прочтя его и узнав, что собственная дочь считает его сумасшедшим и уже «советовалась с юристами» о том, как бы его засадить, — или сойдет с ума окончательно, или прогонит ее из дому и лишит наследства, или женится на одной mademoiselle Версиловой, на которой уже хочет жениться и чего ему не позволяют.
— Игнатий Львович, вы, кажется, считаете меня за какого-то шута горохового? А не угодно ли вам
показать опись, по которой вы получали бумаги и
документы при передаче опекунских дел?
Он упал на свое место, ломая руки в отчаянии. Прокурор и защитник стали предлагать перекрестные вопросы, главное в том смысле: «что, дескать, побудило вас давеча утаить такой
документ и
показывать прежде совершенно в другом духе и тоне?»
— Ваш
документ, мой милый, отлично сделан. Я его
показывала юристам.
Много сборщики набирали. Мне
показывали дома с заколоченными окнами и дверями — это поехали с «викторками» и «малашками» за подаянием. «Викторками» и «малашками» называли издавна фальшивые
документы: паспорта фальшивые делал когда-то какой-то Викторка, и свидетельства о сгоревших домах мастерил с печатями Малашкин, волостной писарь. Платили ему за вид на жительство три рубля, а за «малашку» — рубль.
Я вас защищал изо всех сил и
показал ваш письменный ответ в две строки, как
документ в вашу пользу.
— Так-то будет лучше, — торжествовал Фрей, перечитывая этот ценный
документ. — Мы им
покажем.
Несчастливцев. А вот я тебе
покажу, что можно. Что мне за дело до
документов, я не подьячий. Да отстань ты от меня, мне теперь, братец, не до тебя.
Целых два дня он царапал этот циркуляр, но, наконец, нацарапал и
показал мне. Вот этот замечательный
документ.
— Оттого, что я довольно им давал и
документ даже насчет этого нарочно сохранил, — проговорил князь и, проворно встав с своего места, вынул из бюро пачку писем, взял одно из них и развернул перед глазами Елены. — На, прочти!.. — присовокупил он,
показывая на две, на три строчки письма, в которых говорилось: «Вы, мой милый князь, решительно наш второй Походяшев: вы так же нечаянно, как и он, подошли и шепнули, что отдаете в пользу несчастных польских выходцев 400 тысяч франков. Виват вам!»
— Арестуй-ка, — пискнул Коротков и
показал толстяку дрожащий бледный язык, пахнущий валерьянкой, — как ты арестуешь, ежели вместо
документов — фига? Может быть, я Гогенцоллерн.
Лебедкина. Ах, боже мой! Неужели вы осмеливаетесь сомневаться? Вот деньги! (Бросает на стол пачку крупных билетов.)
Покажите мне
документ, я хочу видеть его.
— За себя нимало не опасаюсь я, — молвила спокойно Манефа. — Мало ль кто ко мне наезжает в обитель — всему начальству известно, что у меня всегда большой съезд живет. Имею отвод, по торговому, мол, делу приезжают. Не даром же плачу гильдию. И бумаги такие есть у меня, доверенности от купцов разных городов… Коснулись бы тебя — ответ у нас готов: приезжал, дескать, из Москвы от Мартыновых по торговле красным товаром. И
документы показала бы.
Для себя я сняла со всех этих
документов копии, чтобы
показать их жениху своему, князю Лимбургу.
Девушка помертвела. Какие бумаги, какие
документы могла она ему
показать? Все её
документы находились в канцелярии Н-ского института. И даже, если бы они были при ней, разве она могла бы предъявить их своему будущему начальству? То краснея, то бледнея, стояла она, как уличенная преступница перед капитаном.
Он
показывал нам все фальшивые
документы, рассказывал о мошеннических проделках главного врача.
— Я… я не лгу-с… — пробормотал он. — Я могу
документы показать.
— Не… нет, не может быть! — пробормотал проситель, смущаясь. — Я сельский учитель и, ежели желаете, могу
документы показать.
— Я бы лично не решился вам ответить на этот вопрос, — отвечал мне А. А., — но у меня есть
документ компетентного лица, а именно и. д. инспектора артиллерии маньчжурской армии генерал-майора Михеева, который вполне разрешит интересующий вас вопрос… Я
покажу его вам…
Он стемительно подошел к письменному столу, отпер один из ящиков, вынул хранящиеся там свои
документы и бережно положил их в карман. Он взглянул на часы. Они
показывали половину десятого. На службу он опоздал. В описываемое нами время, присутственный день начинался с семи часов утра и даже ранее.
— Да, он отказался только потому, что князь Иван перед коронацией писал ему и извинялся, что ежели бы не он взял, то именье конфисковали бы, а что у него дети и долги и что теперь он не в состоянии возвратить ничего. Петр Лабазов отвечал двумя строками: «Ни я, ни наследники мои не имеем и не хотим иметь никаких прав на законом вам присвоенное именье». И больше ничего. Каково? И князь Иван проглотил и с восторгом запер этот
документ с векселями в шкатулку и никому не
показывал.